даже перестал трепыхаться подо мной, пытаясь высвободиться. — Как я уже сказал, ты не закончил свою работу. Как ты приползёшь к моему дядечке и доложишься о проделанной работе? Давай я тебе помогу. — Меч со звоном отлетел в сторону и заскользил по начищенному паркету. — Давай ты скажешь моему дяде, что, сопротивляясь, ты выбил меч из моих рук. Да ты храбрец! Даже на грани смерти ты не теряешь хладнокровие и самообладание, а продолжаешь бороться, чтобы хорошо сделать свою работу и ублажить моего дядюшку. — Бедняга дрожал, распластанный на полу, его лицо выражало ужас и непонимание. — Неужели, ты меня боишься? Неужели, я такой страшный? А давай я помогу тебе, на тебе же лица нет, наверное, потому что кровь покидает твоё тело, и ты медленно умираешь. Ты ведь наверняка знаешь, что кровь целителя способна излечить раны воина? Ведь именно для этого воины держат при себе целителей как скот! — Я жадно вцепился в запястье своей руки, сжал челюсти, и со всей силы рванул руку в сторону. Я приложил брызжущую кровью рану к губам убийцы. — Пей! — С безумством в голосе проорал я. — Наслаждайся моей кровью! Ведь кровь целителя может излечить любые раны! — Тело подо мной начало булькать и содрогаться, живот воина сокращался в рвотных позывах, но я лишь крепче прижимал свою рану к его губам. Глаза воина выпучились в предсмертной агонии, пытаясь вылезти из орбит. — Ах, да, дядечка, наверное, не сказал тебе, что я необычный целитель. Я чудовище! Моя целительская кровь — яд для всего сущего. Так что пей, мой дорогой. Это был твой последний обед.
Тело билось и извивалось в конвульсиях, но я все больше наваливался на него сверху, прижимая своим телом.
Послышались приближающиеся шаги. Затем в коридоре показались пара стражников и Ларем. По их напуганным лицам я понял, что они были поражены увиденным. А картина была действительно не самая привлекательная: весь коридор залит кровью, в моей комнате рядом с кроватью лежит обезглавленный человек, а подо мной безногий, с обезображенный гримасой ужаса и боли, с кровавой пеной на губах. Стражники немедленно унесли трупы, и мы с Ларем остались одни.
— Юджин, — почти шёпотом произнесла она, — с тобой всё хорошо?
Я ничего не слышал и не воспринимал, что она мне говорила. Я понимал только то, что в таком состоянии я способен на ужасные вещи, способен совершить всё что угодно, всё, что могло кончиться плачевно для неё. Поэтому я сказал ей:
— Уходи…
Я старался не двигаться, пытаясь контролировать остатки разума и случайно не сорваться.
Но она не собиралась меня слушать, а медленно наступала на меня, протянув руку. Я не помню, что тогда на меня нашло, мною снова овладела злоба, к счастью, рядом не нашлось ничего, чем бы я мог серьёзно навредить ей.
— Я сказал, уходи!!! — Заорал я, схватил её за руки, развернул и с силой вытолкнул из комнаты. Она сопротивлялась, пыталась коснуться меня, продолжая что-то говорить, но мои уши словно заложило, я лишь только с силой прогонял её, требуя уйти.
В один момент я не рассчитал силу, толкнул так, что она потеряла равновесие и упала на пол, ударившись спиной о стену коридора. Как ни странно, но я услышал, как она заплакала. Потом посмотрела на меня и произнесла то, что повергло меня в шок и окончательно убило.
— Юджин, я тебя боюсь. — Она медленно поднялась, и, сорвавшись с места, унеслась прочь.
Я бросился за ней вслед и услышал медленные хлопки.
— Браво, племянничек, браво! — Возле моей двери, скрестив ноги, оперевшись спиной на стену, стоял Велл. — Ты раскрыл свою сущность. Признайся, что тебе это даже понравилось. — По его лицу скользнула издевательская ухмылка. — Но это лишь маленькая толика того, на что ты способен. И если бы ты, скажем, отдал мне свою душу, я мог бы многому тебя научить. — Всем своим видом, источая безразличие, он лишь украдкой бросил на остолбеневшего меня снисходительный взгляд.
— Пошёл вон! Убирайся! Оставь меня в покое! — Я рванул в свою комнату и с силой захлопнул за собой дверь. Но в ту же секунду Велл возник передо мной, и я врезался в него. Он по-отцовски прижал меня к груди и ласково потрепал мои волосы.
— Что ты так распереживался? Вместе мы могли бы свершить многое, мы могли бы править этим миром, как сын и отец, которого у тебя не было.
Я с трудом вырвался из фальшиво ласковых объятий Велла и, сквозь слёзы и подступающий к горлу ком, закричал.
— Зачем ты это делал? Я всё знаю! Все эти похищения и мои страдания — твоих рук дело! И не смей отрицать, что ты к этому не причастен!
— Что ты, мой мальчик, как можно отрицать очевидное?! — Благодушное выражение лица Велла изменилось. Тень от чёлки
скрывало его лицо, лишь глаза хищно уставились на меня. — Конечно, всё это моих рук дело!
— Но зачем?!
— Ты действительно хочешь знать правду, какой бы горькой она ни была? Я всё это делал для тебя… чтобы ты стал сильнее… — С каждым словом он медленно приближался ко мне, — …посмотри на себя, ты вынес нечеловеческие страдания и без труда ушел от своих похитителей, которые истязали тебя. — Велл приблизился ещё на шаг. — Чтобы ты стал жёстче… меня поистине привело в восторг то, с каким хладнокровием ты расправился с убийцами, которые прокрались к тебе в комнату под покровом ночи… — Всё вокруг потемнело и потеряло очертания, цвета и краски в моей комнате поблёкли, когда лицо Велла приблизилось вплотную к моему. Лишь его слова гвоздями вколачивались в мой мозг. Вертикальные зрачки его глаз гипнотизировали. — Ты стал… вкуссснее!!! — По-змеиному прошипел Велл. — Ты словно молочный поросёночек, который томился на медленном огне унижения, приправленный тонкими специями боли и страдания, сбрызнутый терпким соусом сумасшествия! Я долго ждал и готовил тебя, чтобы твоя душа стала идеальной! Так отдай же мне её и давай заключим сделку!!!
Он снисходительно протянул мне свою ладонь.
— Никогда!!! — Я хлёстко, наотмашь оттолкнул его руку. — Никогда я не буду твоим, хоть в лепёшку разбейся! Что ты